Сказать ли мне о том, что миновало

Литературный вечер к 125-летию А. Мариенгофа

Здравствуйте, уважаемые читатели. Сегодня 6 июля 2022 года исполняется 125 лет со дня рождения Анатолия Мариенгофа. Мариенгоф — чрезвычайно интересная фигура в русской литературе ХХ века. Он не классик из хрестоматии, но и «забытым» автором его не назовешь. Он оставил много разнообразных сочинений, был заметной фигурой литературно-театральной среды. И в то же время случались периоды, когда о нем почти забывали, пьесы его мало ставились, стихи крайне редко издавались, из мемуарной прозы печатались лишь фрагменты. Участие в шумной и скандальной группе имажинистов сделало его имя известным в 20-е годы. В ту пору Мариенгоф числился среди «писателей-попутчиков».Автор не вошел в число «литературных гигантов» нашего столетия (во многом это зависело не от него). Но он стал «великолепным очевидцем» ушедшей эпохи.

В этом мероприятии хотелось бы прочувствовать диалог между поэтом и его читателем. Что если бы сам Анатолий рассказал о своей жизни и о том, что миновало. 

Библиотекарь. Анатолий, вы помните свое детство?

Анатолий

Жили мы на Большой Покровке, главной улице Нижнего Новгорода. Мой город дорог мне, мил и люб таким, какой был при разлуке: высокотравные берега, мягкий деревянный мост через Волгу, булыжные съезды, окаймленные по весне и в осень пенистыми ручьями. Город не высокорослый, не шумный, с лихачами на дутых шинах и маленькими веселыми трамвайчиками — вторыми в России.

Памяти отца

Острым холодным прорежу килем

Тяжелую волну соленых дней –

Всё равно, друзья ли, враги ли

Лягут вспухшими трупами на желтом дне.

Я не оплачу слезой полынной

Пулями зацелованного отца –

Пусть ржавая кровью волна хлынет

И в ней годовалый брат захлебнется.

И даже стихов серебряную чешую

Я окрашу в багряный цвет,–

А когда все зарыдают, спокойно на пробор расчешу

Холеные волосы на своей всезнающей голове.

Библиотекарь. Вы в 1913 году переехали с семьей в Пензу и стали учиться в 3-й частной гимназии С. А. Пономарёва. Помните себя в эти годы?

Анатолий:

Нравы у нас в институте были строгие — о длинных поэтических волосах и мечтать не приходилось. Не сходишь, бывало, недельку-другую к парикмахеру, и уж ловит тебя в коридоре или на мраморной розовой лестнице инспектор. Смешной был инспектор — чех. Говорил он (произнося мягкое «л» как твердое, а твердое мягко) в таких случаях всегда одно и то же:

—Древние греки носилы длынные вольосы дла красоты, скифы — чтобы устрашать своих врагов, а ты дла чего, малчик, носишь длынные вольосы?

Трудно было в нашем институте растить в себе склонность к поэзии и быть баловнем муз.

Увидев однажды своего приятеля Женю Литвинова- целлулоидовые его манжеты и поэтическую шевелюру, сразу я понял, что суждено в Пензенской частнной гимназии пышно расцвесть моему стихотворному дару.

Библиотекарь: насколько мне известно именно именно он и познакомил вас с Сергеем Есениным?

Анатолий:

Случилось это летом тысяча девятьсот восемнадцатого года, то есть года через четыре после моего появления в Пензе. Я успел окончить гимназию, побывать на германском фронте и вернуться в Пензу в сортире вагона первого класса. Четверо суток провел бодрствуя на столчаке и тем возбуждая зависть в товарищах моих по вагону, подобно мне бежавших с поля славы. У Есенина тогда «лаяли облака», «ревела златозубая высь», богородица ходила с хворостиной, «скликая в рай телят», и, как со своей рязанской коровой, он обращался с богом, предлагая ему «отелиться». Радуясь его стиху, силе слова и буйствующему крестьянскому разуму, я всячески силился представить себе поэта Сергея Есенина. И в моем мозгу непременно возникал образ мужика лет под тридцать пять, роста в сажень, с бородой как поднос из красной меди. Месяца через три я встретился с Есениным в Москве. Одно из важных знакомств моей судьбы. Мы были неразлучны, ездили в Петроград, Харьков, на Кавказ. Мы жили вместе и писали за одним столом. Паровое отопление тогда не работало. Мы спали под одним одеялом, чтобы согреться. Года четыре кряду нас никто не видел порознь. У нас были одни деньги: его — мои, мои — его. Проще говоря, и те и другие — наши. Стихи мы выпускали под одной обложкой и посвящали их друг другу.

Библиотекарь. Было в вашей жизни и еще одно важное знакомство, не так ли? с Рюриком Ивневым и Вадимом Шершеневичем.

Анатолий.

Вы правы. Вместе с Ивневым, Шершеневичем и Есениным мы основали  поэтическое объединение имажинистов. Вскоре к нам присоединились Иван Грузинов, Александр Кусиков, Матвей Ройзман и другие поэты. В 1919 году объединение опубликовало свою «Декларацию», которая начиналась словами: «Скончался младенец, горластый парень десяти лет от роду (родился 1909 — умер 1919). Издох футуризм. Давайте грянем дружнее: футуризму и футурью — смерть. Академизм футуристических догматов, как вата, затыкает уши всему молодому. От футуризма тускнеет жизнь…» 

Библиотекарь. Для чего имажинисты проводили уличные акции?

Анатолий. Конечно же,чтобы привлечь к себе внимание: ночами «переименовывали» в честь себя московские улицы, расписывали Страстной монастырь стихами, на памятник Пушкину вешали табличку «Я с имажинистами».

Нам, имажинистам принадлежали несколько издательств. В начале 1920-х годов все поэты объединения активно выпускали там свои книги. Критики восприняли имажинистов так «…Издания имажинистов поглотили бумажную выработку по крайней мере одной бумагоделательной фабрики за год». Вскоре издательства стали закрываться, И мне стало всё труднее печататься.

Библиотекарь. Анатолий, расскажите как вы встретили свою жену актрису Камерного театра Анну Борисовну Никтритину?

Анатолий

Опять же, я благодарен Есенину за эту встречу. Нас пригласили в гости к одной пожилой даме. Анна очень хотела познакомиться с Есениным и встретила меня. (Смеется).

Я очень боялся ее потерять. Даже написал такие строки

Листья стекают в августе
Пеною лёгких вин.
Милая, Милая, Милая,
Ты мне скажи, пожалуйста,
Я у тебя один?

Я рядом с ней был безумцем. Вот послушайте, накануне нового года Анна должна была участвовать в капустнике, который долго репетировали и на который были проданы дорогие билеты. Буквально перед ее выходом на сцену в гримерку я влетел и сказал, что не собираюсь сидеть один под Новый год, и ждать, пока она выступит. Анна безропотно сняла грим, переоделась и пошла со мной домой. 

Дорогие читатели, эта интерпретация интервью немного раскрыла личность Анатолия Мариенгофа. Сейчас хочется поговорить о позднем периоде жизни Анатолия.

В 30-е годы Мариенгофа практически не печатали. Составители VI тома «Литературной энциклопедии СССР» (1932) охарактеризовали его творчество как «один из продуктов распада буржуазного искусства после победы пролетарской революции».

После войны Анатолий Мариенгоф написал пьесу «Рождение поэта», посвященную Михаилу Лермонтову, а также несколько произведений в соавторстве с Михаилом Козаковым: «Преступление на улице Марата», «Золотой обруч» и «Остров великих надежд». Однако пьесы цензура не пропускала: спектакль «Преступление на улице Марата» в Театре имени Комиссаржевской был снят с репертуара. «Остров великих надежд» (1951) был разгромлен критиками, а пьесу «Суд жизни» даже не приняли к постановке. Сын его соавтора, актер Михаил Козаков, вспоминал об этом времени: «В послевоенные годы Мариенгоф был не только не в чести, но на него многие смотрели как на человека прошлого, ненужного, давно прошедшего… <…> О «Циниках» не слышал даже я… Пьеса в стихах «Шут Балакирев» нигде не шла. Стихи поэта-имажиниста, о котором Ленин сказал: «Больной мальчик», не то что не печатались — не упоминались. Как он жил, как они жили? Не понимаю».

В 1950-х Мариенгоф стал работать над мемуарами. Автобиография «Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги» с цензурными правками была опубликована в 1962 году, а в авторской версии — лишь через 26 лет. Книга воспоминаний «Бессмертная трилогия» вышла только в 1998 году.«Как-то Лев Николаевич сказал: «Возьмешься иногда за перо, напишешь вроде того что: «Рано утром Иван Никитич встал с постели и позвал к себе сына…» — и вдруг совестно сделается и бросишь перо. Зачем врать, старик? Ведь этого не было и никакого Ивана Никитича ты не знаешь». Мне думается, что состояние это самое общеписательское, если, разумеется, писатель не форменная дубина. Именно поэтому я перешел от романов к мемуарам, к дневникам».
Анатолий Мариенгоф

Анатолий Мариенгоф умер в 1962 году в Ленинграде. Поэта похоронили на Богословском кладбище.

Несмотря на то, что при жизни Анатолия Мариенгоф находился в тени Сергея Есенина, он был полноценным автором, который заслуживает широкого круга читателей. С какими же произведениями автора стоит познакомиться?

«Роман без вранья» — знаменитый роман Анатолия Мариенгофа, в котором он рассказал о своей дружбе с Сергеем Есениным. К тому времени, когда создавался роман, образ центрального героя, Есенина, уже был идеализирован в сознании почитателей его таланта. Мариенгофу было важно сохранить живые черты дорогого человека. «Роман без вранья» — не просто мемуарная проза, богатая деталями и подробностями. Из мелочей быта, из разнообразных событий, значительных и незначительных, из когда-то прозвучавших слов и совершенных поступков складывается образ прожитой сообща жизни. «Роман без вранья» — это роман о поэтах, о времени, о борьбе со смертью и забвением.

Москва, 1918-1924 годы. Страшная изнанка строительства «нового мира» — террор, произвол, разруха, голод…
Но разве тяготы жизни могут помешать любить? Владимир страстно и без оглядки влюблен в циничную от природы Ольгу. Увы, этот мир не создан для нежных душ, и молодой человек изо всех сил стремится показать себя циником, которому никогда не больно и никого не жалко.
История трагически-возвышенных и беззастенчиво-низменных отношений двух молодых людей, оказавшихся на сломе эпох; предательство, тоска, безвыходность и одиночество — все это описано пронзительно остро, грустно и честно.

Мариенгоф, Анатолий Борисович. Роман без вранья / Анатолий Мариенгоф ; [вступ. ст. и коммент. Б.В. Аверина]. — Санкт-Петербург : Азбука- классика, 2010. — 218, [2] с. ; 18 см. — (Азбука-классика). Библиогр. в коммент.: с. 182-219 и подстроч. примеч. — 5000 экз. — ISBN 978-5-91181-782-3.

Мариенгоф, Анатолий Борисович. Циники : Бритый человек : романы / Анатолий Мариенгоф. — Санкт-Петербург : Азбука-классика, 2010. — 251, [2] с. ; 18 см см. — (Азбука-классика). Фактическая дата выхода в свет: 2009. — Кн. фактически издана в 2009 г. — 5000 экз. — ISBN 978-5-9985-0654-3.

В заключении мероприятия предлагаем прослушать несколько стихотворений в исполнении специалиста Библиотечно-информационного центра имени Ю.А. Гагарина

Спасибо за внимание. Ждем вас в Библиотечно-информационном центре имени Ю.А. Гагарина.

Связанные изображения: